Всегда хотелось быть той чаинкой в металлической сеточке заварного чайника,
которую пытаются стряхнуть в мусорное ведро, а она никак не хочет падать туда вслед за своими соседями;
каплей красного бургундского на белой модной футболке-поло с гербом элитного клуба на маленьком, аккуратно обстроченном кармашке,
которую не отстираешь и ударной дозой хлористого отбеливателя;
тем, кто не сдаваясь хватается за свою ничтожнейшую жизнь,
со святой верой в то, что он здесь не зря.
А ведь так пронзительно больно, когда твои гипертрофированные амбиции
кричат изнутри всему миру о готовности заявить, готовности жить по-другому,
с пеной у рта доказывают, что ты все-все на свете можешь,
а твоё маленькое скомканное муравьиное Я плюёт им в лицо.
Боль распространяется по всему телу, становясь сильнее с каждым днем.
Она копится в каждом нерве, в каждой клеточке, в каждой луковице волос.
Кажется, её так много, что она, вырвавшись наружу, в состоянии смыть все на своем мути.
Но нет.
Конечно, нет.
Она разлетится вдребезги о пыльный асфальт и высохнет на полуденном солнцепеке за пару минут.
Только в творчестве спасение.
Там свет, там свежесть, там покой.